35 лет назад 19 апреля 1982 года, на Светлой седмице, отошел ко Господу великий старец нашего времени архимандрит Серафим Тяпочкин, переживший голодомор, сталинские лагеря, разруху, гонения безбожной власти, являвший подлинную христианскую любовь в тяжелейших жизненных условиях и воспитавший целую плеяду священнослужителей. Мы, его почитатели, верим, что отец Серафим уже прославлен у Господа, а во время потребно будет причислен и к лику святых Русской Православной Церкви.
Воспоминания об о. Серафиме протоиерея Владимира Волгина
(источник: сайт «Православие и мир»)
Не от мира сего: архимандрит Серафим (Тяпочкин)
С архимандритом Серафимом (Тяпочкиным) я познакомился в 1980 году (незадолго до этого, в 1979 году в конце года, я был рукоположен в священника). Благословил меня на это знакомство архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Также он благословил мне исповедоваться у отца Серафима. К тому времени отец Серафим был духовником епархии. И, конечно, на меня он произвел огромное впечатление. Это впечатление он производил на всех людей, которые так или иначе соприкасались с ним. От него веяло удивительной, благостной, доброй тишиной. Он был достаточно молчалив, всегда молча возглавлял трапезу на свои именины или день рождения. «Не от мира сего», так можно охарактеризовать его. Никогда я не видел в нем ни раздражения, ни гнева.
Уже к тому времени я слышал о «Зоином стоянии», чуде, которое произошло в Куйбышеве (нынешней Самаре). Вы все помните эту историю? Даже кинорежиссер А.А.Прошкин снял по этому сюжету фильм, который так и называется «Чудо». Зоя несколько раз протанцевала с иконой святителя Николая Чудотворца и окаменела. И никто не мог взять икону из рук Зои. Это произошло в 1950-е годы.
Так вот чудо взятия иконы из зоиных рук было связано с отцом Серафимом. Я, помню, задал ему вопрос: «Отец Серафим, а с Вами связана история с Зоей?» Он легонько махнул рукой: «Не будем об этом». То есть, по всей видимости, если бы не с ним, то он так и сказал бы. Но здесь он, с одной стороны, не стал уточнять, а с другой, не отказался от своего участия в чуде. И некоторые близко знавшие его считали, что эта икона святителя Николая находилась в алтаре храма в Ракитном, где отец Серафим служил.
У меня был знакомый — профессор Казанец, доктор психиатрии, специалист по шизофрении. Он как-то спросил меня: «Отец Владимир, насколько эта болезнь связана с темными силами?» Это был вопрос не моего уровня. Но я знал, что отец Серафим изгоняет бесов и отчитывает людей, имеющих «духов злобы поднебесной» в своей душе. Я говорю: «Давайте, Этелий Филиппович, съездим с Вами в Ракитное, и Вы сможете задать этот вопрос отцу Серафиму. Он грамотно Вам ответит». Мы приехали. Отвечая на этот вопрос, отец Серафим тихо сказал: «Мне достаточно дотронуться рукой до руки другого человека, и мне тут же откроется, бесноватый он или нет. Сейчас гораздо больше психически больных людей, чем бесноватых».
Отец Серафим прошел тюрьмы и лагеря. Он редко об этом говорил, но очень ценил приобретенный там опыт. Многие старцы, прошедшие ссылки, научились в тюрьмах и лагерях молиться, научились видеть скорбь людей, которые также находились в местах заключения. Кажется, эти слова принадлежат святому Серафиму (Чичагову)… Когда его в очередной раз выпустили из тюрьмы, и некоторые из его близких стали критически отзываться о советской власти, он сказал: «Детки мои, что вы так не любите советскую власть? Она нас, не желающих спасаться, вталкивает во врата Царствия Божия». Видите, какой взгляд! И этот взгляд был, безусловно, присущ и отцу Серафиму тоже.
Как-то из духа тщеславия я рассказал ему об одном деле, к которому нас с супругой готовил отец Иоанн (Крестьянкин). На что отец Серафим ответил: «Это произойдет, но не сейчас, а намного-намного позже». И вы знаете, как будто бы «припечатал». Сколько раз я ни пытался вернуться к этому вопросу и с отцом Иоанном, так ничего и не получилось. И дело отложено до назначенного Богом срока.
Помню еще один эпизод. Отец Серафим поручил мне опустить в почтовый ящик письмо. Ему было неудобно у себя это письмо отослать, а я мог через москвичей, которые приезжали, передать его. Но почему-то замешкался. И спустя два или три месяца приезжаю к отцу Серафиму и говорю: «Батюшка, простите, пожалуйста, я до сих не передал Ваше письмо». И я увидел, как, оставаясь в полном внутреннем покое, он тихо произнес: «Ну как же Вы так поступили? Я вот какое время жду важного ответа на это письмо».
Вы знаете, он сказал это без всякого раздражения, без всякого гнева, но мне его слова запомнились на всю оставшуюся жизнь. Они меня обожгли огнем и, конечно, в будущем я подобного никогда не повторял, стараясь сразу же исполнить порученное мне дело. Вот таким старец запомнился мне.